Сон этот приснился одному московскому антиквару. В одну из ночей ему привиделось, будто на указательном пальце у него сверкает изумительный по красоте перстень с благородным черным опалом. Надо сказать, что антиквар этот и наяву отличался любовью к различного рода украшениям, но этот черный опал во сне словно заворожил его — невозможно было оторвать глаз от таинственный игры разноцветных сполохов, идущих из черной глубины холодного камня.
И еще в этом же сне антиквар увидел свою мать. На лице матери читалось какое-то непонятное сожаление, как если бы она видела своего сына неизлечимо больным и уже ничем не могла ему помочь.
— Сними его, сынок, он тебе не по размеру, — долетали до спящего просьбы матери, но он все смотрел и смотрел на черный камень, не понимая, зачем же ему расставаться с такой красотой. А перстень во сне как-то странно ласкал его кожу, то ли обжигая, то ли опаляя морозным холодом.
И вот, когда стиснутый драгоценным обручем палец во сне начал понемногу неметь, антиквар увидел, как из-под камня на перстне выползла маленькая черная змейка, обернулась вокруг пальца и быстрой молнией бросилась ему на грудь. Он хотел было стряхнуть с себя опасную тварь, но было поздно — та уже кусала его в сжавшееся от ужаса сердце.
Проснувшись в холодном поту, антиквар еще долго не мог отогнать от себя пугающее впечатление сна. На всякий случай он даже перестал носить украшения, тем более — на руках.
Впрочем, со временем память об этом сновидении притупилась. По правде говоря, человек этот уже и думать забыл о странном сне, когда однажды один из его коллег решил вдруг похвастать перед ним жемчужиной своей коллекции — средневековой гравюрой умопомрачительной красоты и стоимости. Никому и в голову не могло прийти, что здесь-то и сбудется сон о смертельно опасном перстне.
Нет, на гравюре не было ничего, что напомнило бы антиквару тот ночной кошмар, но в сердце у него зародилось столь сильное желание завладеть дорогой игрушкой, что противостоять ему было невозможно. Сначала он пытался как-либо выкупить или обменять уникальную гравюру, а когда это не вышло, решился на преступление.
Так и исполнилось пророчество сна — маленькая змейка все-таки ужалила антиквара в самое сердце, ведь и змейка, и перстень, и черный камень в его сновидении означали ни что иное, как его собственные страсть и зависть, которые опалили человеку душу, исковеркав всю дальнейшую жизнь и судьбу.
Конечно, не всякий сон имеет характер откровения, и все же, если вам почему-то запомнилось какое-либо сновидение, то, поверьте, произошло это не случайно. Значит, есть в этом сне некая важная информация, имеющая определенное значение для вас. Без этого сон попросту не впечатался бы в вашу память и не остался бы в ней после пробуждения.
Так уж устроен наш мозг — из миллиона событий и фактов, ежечасно происходящих на наших глазах, мы выхватываем лишь те, которые имеют или могут иметь для нас значение, остальные же события проходят мимо, не оставляя в сознании никакого следа.
Вот, скажем, идя по безлюдной улице, мы слышим подозрительный шум у себя за спиной и непроизвольно оборачиваемся — мало ли? Вдруг это какая-то темная личность желает проверить наши карманы? А может быть, из зоопарка вчера сбежал крокодил и теперь ходит по улице, надеясь поужинать каким-нибудь зазевавшимся пешеходом? Наши нервы на взводе, потому что в жизни бывает всякое, и мы это хорошо знаем. Но, обернувшись, мы понимаем, что это всего лишь проезжающая мимо машина, и тут же забываем об этом инциденте. Новые события и новые мысли вытесняют из нашей памяти этот факт.
А представьте, что эта же машина обрызгала грязью ваш костюм. Или промчалась на опасной близости, едва не раздавив вас под своими колесами. Скоро ли забудется такое происшествие? Не впечатается ли оно в вашу память надолго? Вот и со снами происходит нечто подобное. Ночью наш мозг продолжает свою работу. Нерешенные проблемы вперемешку с дневными впечатлениями раз за разом всплывают в нашей голове в виде явных или неявных образов сна.
И если какой-то из этих образов впечатлил нас настолько, что остался в памяти после того, как мы встали с постели, то почему это произошло? Не потому ли, что этот образ как-нибудь связан с волнующими нас проблемами?
Так для чего же нам снятся сны? И как понять их непростой и образный язык? На первый взгляд, логика наших снов зачастую выглядит спутанной и неясной. Вообще, если вы попытаетесь применить к своим снам законы той самой логики, которой привыкли пользоваться днем, то сделаете это напрасно.
Во сне логика не работает, и на первое место выходит ИНТУИЦИЯ. Ее законы мы и должны учитывать, если хотим добраться до сути и научиться понимать загадочный язык сновидений.
Ничего особенно загадочного в этом явлении нет, просто интуиция — это наша способность воспринимать мир целиком, не деля его на отдельные части. Данной способностью обладает каждый из нас, причем делаем мы это гораздо чаще, чем многие полагают. К примеру, подавляющее большинство людей воспринимает музыку чисто интуитивно — музыкальная мелодия просто порождает в нашем сознании некие чувства и ассоциации, а почему это происходит и как, об этом мало кто задумывается. За исключением профессиональных музыкантов, мало кто пытается анализировать музыкальные произведения, раскладывая их на ноты. Музыка просто есть, и она нам нравится. Или не нравится. Это и есть интуитивное восприятие.
Язык интуиции — это язык символов и ассоциаций. При интуитивном восприятии причинно-следственная связь не имеет большого значения, здесь все построено на гармонии наших эмоций, и на первое место выходит сходство или различие предметов не по каким-то внешним признакам, а по тому чувству, какое эти предметы вызывают.
Так, скажем, если в реальной жизни мы твердо знаем, что между цветами ромашки и ребенком нет никакой особой связи — ну, разве что ребенок сорвет эту самую ромашку, — то для интуиции эта связь может внезапно стать очевидной.
Судите сами, разве мы не говорим, что дети — это цветы жизни? Если задуматься, то почему именно цветы? Любой компьютер, работа которого строится на безукоризненной железной логике, скажет, что данная поговорка не имеет смысла. А для нас она имеет глубинный смысл, потому что помимо логики нам присуще еще и образное мышление. Да, мы не хуже компьютера знаем, что дети — это отнюдь не цветы, но точно так же мы знаем, что они — это все-таки цветы, и с этим приходится смириться.
На этой интуитивно-образной логике строится добрая половина нашей жизни. Без нее мы бы не знали, что такое поэзия. Без нее человеческая жизнь превратилась бы в скучнейший учебник арифметики. Ну и, конечно, ярких и образных снов без нее мы бы тоже не смогли увидеть.
Иными словами, для того, чтобы понять ту информацию, которую несут наши сны, нам следует использовать те же законы и правила, по которым поэты строят свои поэтические произведения. Тогда и только тогда нам станет понятно, почему спелые, румяные яблоки во сне — это хороший знак не только для садоводов.
Ну а какую пользу в реальной жизни могут нам принести наши сны? Надо сказать, большую. Может быть, даже огромную. Дело в том, что сны обладают удивительным свойством — они не умеют врать. И это очень и очень ценно.
Так уж сложилось, что люди склонны обманывать себя и выдавать желаемое за действительное. Очень часто, берясь за какое-то дело, мы в глубине души испытываем немалые сомнения в его исходе, но отгоняем их прочь. Впоследствии, когда дело все-таки заканчивается провалом, жалеем о такой вот неосмотрительности, но и в следующий раз поступаем точно так же.
Просто нам очень хочется, чтобы мечта об успехе стала реальностью, а потому зачастую мы сознательно подавляем мысли, омрачающие нам эту светлую надежду. И очень жаль, ведь знай мы наперед, что дело обещает провалиться, мы бы как-нибудь заранее изменили свои планы, исправили бы допущенные ошибки и тогда, глядишь, не сели бы в лужу.
Во сне же наша воля и наше сознание спят, не мешая сновидению развиваться по своим законам. Любое событие и любой факт во сне происходят не так, как нам того хочется, а так, как оно должно произойти при текущем раскладе.
Наш мозг знает о нас все и помнит все факты, которые имеют для нас хоть какую-то ценность, и когда во сне мы вспоминаем о волнующей проблеме, все связанные с этой проблемой образы приходят в движение, складываясь в цельную картину, словно элементы грандиозной мозаики. Нам же остается только посмотреть, устраивает ли нас получившийся узор? Виден ли в нем успех наших задумок или же вместо успеха в нем читается провал и катастрофа? Конечно, интерпретируя эту мозаику сна, мы можем допустить какую-либо ошибку, можем неверно истолковать те или иные образы, но заподозрить наши сны в подтасовке фактов мы все-таки не можем.
Вот и получается, что сны позволяют нам посмотреть на себя и на свои проблемы беспристрастно, а разве этого мало? Разве это не открывает перед нами новые, поистине уникальные возможности? И почему бы нам не использовать эти новые возможности для того, чтобы заранее предвидеть исход тех или иных событий и среди множества вариантов действий выбрать наилучший?
